Люда

// Начало · Библиотека · Проекты · About \\ Updated 2012.01.10

Утро занималось своей предрассветной дымкой, щебетали воробьи. Наступало лето. Впрочем, оно давно уже ожидалось, было бы странно, если бы оно не пришло сейчас. Дачники уже пропустили период посадки, и отчаянно пытались его наверстать.

Она вышла, как обычно делала это по пятницам — конец мая, начало июня. Скоро сессия, значит, занятия уже почти все закончились, все готовятся. Сидят по домам как курицы на гнёздах и зубрят, зубрят, зубрят. Значит, сегодня никуда идти не надо, значит, она вышла просто так, по привычке. Ровно так же, как она не задумывалась уже несколько месяцев подряд — идти ли ей сегодня в институт или нет.

Смешно, когда вот так учишься, учишься, а потом бац! Вторая смена, прощай родные учителя на целую неделю. Единственная разница была в том, что теперь надо было прощаться не только с преподавателями, а со всем институтом. Сейчас это казалось наивным — какой-то детской игрой, не верилось, что вскоре она будет уходить из института с радостью, ибо начнутся каникулы, а сессия закончится.

Но до этого момента ещё было целых четыре недели, за которые многое могло произойти. Она только что сдала, буквально вчера, последний зачет. Значит, была передышка. До первого экзамена было больше недели, причем он обещал быть халявным, как, впрочем, и все последующие. Хоть бы это было всё именно так.

— Пусть, — прошептала она, стоя на улице в дверях подъезда.

Перед ней в двадцати шагах через дорогу был детский сад. То было одно большое здание посреди ограждённой территории с беседками и садами. Также там было несколько площадок для игры и парочка небольших бревенчатых домиков, раскрашенных красным и синим. Краска со временем облупилась и выцвела от солнца, обновлять её никто не собирался, да оно и не надо было.

Иногда она вот так стояла неподалёку от ограды и смотрела туда, о чём-то своём размышляя. Она не могла сказать ни тогда, ни сейчас о чём она думала в те моменты. Быть может, то было что-то из её прошлого. Эти дома навевали воспоминания. Она до сих пор помнила, как росла в этом самом детском саду, который был в минуте ходьбы. Просто переходишь через дорогу, обходишь забор слева по периметру, и попадаешь к воротам. Там кто-нибудь из родителей, который провожал её в тот день, целовал её в лоб и уходил.

Она ходила только в этот сад. В некотором роде это и было началом всего.

После него она пошла в школу, которая также была неподалёку: всего пара минут и она попадала в школьный двор. Перед парадным входом лежала большая асфальтированная площадь, почти всегда пустая. Кто знает, использовалась ли она, кроме как на линейку раз в год. Зато её любили убирать, часто и чисто, напрягая для этого старшие классы.

— Люда, — очень тихо и протяжно позвала она сама себя.

Она чувствовала, что засыпает. Нет, не в том смысле. Она выспалась, она спала хорошо, но меж тем она засыпала, засыпала на ходу. Она уже видела сновидения. Тихо и плавно появлялись видения, какие-то неясные далёкие звуки, лица, фигуры. Среди них было несколько безликих, но, казалось, именно их она видела чётче всех остальных. И ближе всех остальных.

Остальные были все похожи друг на друга как манекены магазине, как головастики в пруду. А эти были уникальны, каждый в своём аспекте. Она знала каждую эту фигуру, могла бы точно сказать всё о них, но не могла. Она сомневалась, что вообще до сих пор была в сознании, что не упала и не уснула на ходу. Может даже навсегда.

— Навсегда, — повторила она, с трудом удерживая мысль. — Навсегда. Навсегда. Навсегда?

Она вдруг отчётливо представила себе саму вечность. Буквально на мгновение, почти неуловимое для восприятия, но этого было достаточно, чтобы видения ушли.

Нет, она до сих пор стояла у своего дома, до сих пор смотрела на детский сад, где только начинали собираться дети, начали ходить воспитатели. Задумчиво она пошла прямо и направо. Там одним подъездом правее была последняя целая скамейка, остальные разломали пару лет назад. Кто-то тогда ляпнул, что ножки у скамеек сделаны из меди. Из-за этого возник дикий ажиотаж, начали работать старатели, стали разламывать ночами скамейки. Наутро оставалось только несколько досок от очередной жертвы воров цветных металлов. Когда-то это безобразие всё же прекратилось, но осталась нетронутой только одна скамейка из десяти.

Дорога шла извилисто прямо влево, пропадая за многолетними деревьями — этими свидетелями истории, которые всегда молчали. Они-то единственные видели всё, то происходило в этих местах, но они никогда об этом не расскажут. Да будет так, если на то есть их воля.

Молодой здоровый листочек упал ей на колени с растущего над скамейкой клёна. Этот клён рос здесь с того момента, когда она появилась здесь, а может и раньше. Он редко подавал признаки жизни, редко обрастал листьями, всё о чём-то грустил. Скорее всего, этот листик был единственным за этот год, до зимы на клёне не будет больше ни одного листика, ни одного побега. Он будет стоять сухим и безжизненным, хотя сохранит себя.

Она слышала шум дождя. Нет, не близкого, не идущего на соседней улице, грозящего дойти сюда. То был иной дождь — он был далеко, за многие тысячи километров отсюда в какой-нибудь жаркой стране, где редко бывают дожди. Сейчас он дарил местным жителям короткие мгновения оазисов воплоти.

Всё потемнело вокруг, пропали все звуки. Было так темно, что казалось, будто и сердце остановилось, пропало даже шуршание крови по артериям. А потом вспыхнул прожектор, осветив участок площадью около двадцати квадратных метров. Огромная, почти в человеческий рост, многоглазая собака неслась по освещённой части. Из открытой с длинными клыками пасти её слетали брызги слюны, сама она тяжело и хрипло дышала. Казалось, что воздух вокруг неё был настолько тяжёл и плотен, что видно было следы, которая она оставляла в нём. На расстоянии метров в десять от Люды она сжалась и прыгнула. Одновременно раздался душераздирающий вопль, и свет вернулся на своё место.

Собака пропала, пропал и прожектор. Как в забытьи по рефлексам она спокойно шла по улице. Из-за поворота выскочил Арсен — её согрупник, рыжий парень в трубах и дутой куртке.

— Люд, здорово! — он схватил её за плечо, переводя дух. — Слышь, эта, я чё сказать-то хотел... Мы завтра хотим отметить удачную сдачу сессии, — тут он заржал, — давай к нам. У Витька будем.

— Да, — отрешённо сказала она, глядя вдаль, — приду.

— Ну и ништяк, — торопливо сказал Арсен, — тогда к пяти подваливай к подъезду, — и он побежал дальше.

Она молча смотрела ему вослед. Вот так он и пошёл, ему весело. Ей тоже стало немножко весело, настроение немного поднялось. Она вспомнила, как ещё пять лет назад была в одиннадцатом классе. И была у неё подруга Лида. Почти одноимёнки, но как были различны. Тогда они почти всё время были вдвоём, а потом школа закончилась, наступил институт. Каждому своё, судьба их разбросала по разным сторонам фронта. Все новые лица, никого знакомого.

Она же тогда в школе почти влюбилась. Или нет? Может и нет, но что-то похожее на то. Ведь каждый ощущает это уникально по-своему, не оглядываясь на чужие мышления. Просто как-то вот так, и всё. Звонила иногда ему, что-то шутила, разговарили. Она представлялась другими именами. Это была какая-то детская игра, а он не понимал. А когда кончилась школа, они пропали из жизней друг друга.

Закусив губу, она пришла в себя. Всего сотня метров от дома, которую она прошла минут за десять. И она вернулась в свою десятиэтажку. Она жила на девятом, балкон смотрел на дорогу. Сейчас там было уже хорошо, ведь он был не остеклённым. Было хорошо стоять, когда ветер играет с волосами, смотреть на дорогу, на природу и на живых людей.

Взглянув напоследок на огромное поле асфальта под балконом, она шагнула с перил.

В четверг днём, когда она возвращалась с консультаций, которые у них любили устраивать накануне сессий, у неё было прекрасное настроение, хотя и немного сонное. С сумочкой в руках она шла к дому. У подъезда стоял тогда тонированный белый мерседес. Обычно тут таких дорогих машин не стояло — тут не жили особо богатые, максимум — это шестёрки или ГАЗели. Но, мало ли.

Она уже поворачивала к дверям, как дверь мерседеса отворилась.

— Людмила, — негромко окликнул её знакомый голос.

Нет, за эти пять лет, что они не виделись, он совсем не изменился. Голос, рост и комплекция всё те же. И лицо такой же немного неземное с чуть выраженной улыбкой. Только кудри, что были в школе, за это время выросли до длины в полметра, болтались сзади в хвосте, но так и не распрямились, норовя закрутиться. Она узнала его.

— Люда, — также тихо начал он, подходя к ней и становясь на колено, — будь моей женой, — и он протянул ей кольцо в красной коробочке.

Она не слышала, как сказала «да», она это видела, как видят плывущие по небу облака или поющую на ветке птицу.

Ровно через час он уехал. Через двадцать минут ей стало как-то не по себе. А ещё через полчаса ей позвонили и попросили приехать на опознание — мерседес был сбит КамАзом, в кармане пассажира была найдена записная книжка с её телефоном. Она не поехала.

Шло лето 2006-го года.